Марчезе Эмилио Пуччи ди Барсенто (Marchese Emilio Pucci di Barsento) родился 20 ноября 1914 года в Неаполе. Выходец из одной из благороднейших семей Италии (предки Эмилио несколько столетий были правителями Флоренции) и не подозревал, что его имя навсегда войдёт в историю моды.
В 1953 году, довольно известная в то время модель, Сьюзи Паркер (Suzy Parker), позировала для фото на обложку Vogue в рубашке с яркими принтами и узких брюках цвета красной помады. Каждое запястье украшали короткие золотые браслеты, как бы случайно наброшенные на руки вообще без какого-либо замысла и порядка; сверху — широко раскрытый воротник, и ее узнаваемое выражение лица с поднятыми бровями и озорной улыбкой. Этот образ, запечатленный на фотопленке Kodachrome, сложно назвать вневременным или не утратившим своей актуальности — в нем было воплощено только то, что отождествлялось с этой конкретной эпохой; но, что, должно быть, наиболее интересное для нас — на фотографии были показаны брюки и рубашка, придуманные общепризнанным мастером в пошиве брюк и рубашек. Этим человеком был Эмилио Пуччи (Emilio Pucci), дизайнер, работавший на острове Капри.
Да, брюками были те оригинальные капри, которые в пятидесятых, ласково обнимавших фигуру, показали миру наиболее знаменитые изгибы и опуклости, наиболее знаменитые попы и ноги (сразу же приходят на ум Софии Лорен и Мэрилин Монро). И еще цветные принты Пуччи — как, например, изображения gioco del calcio, средневековой версии современного футбола, «расплеснутые» по рубашке Сьюзи — которые станут настолько ярким определением десятилетия, что ни она сама, ни фотограф Джон Роулингз (John Rawlings), делающий снимки, даже не смогут себе представить.
До того, как стать дизайнером, Эмилио Пуччи поднимался по «карьерной лестнице» (если можно так сказать о военных) в ВВС Италии, и он продолжал летать в то время, когда к нему пришел успех в мире моды с линейкой одежды для лыжников. Осмелев, он решил открыть магазин около пляжей Canzone del Mare на Капри, известных своей популярностью у представителей «высшего света». На этой игровой площадке, которой являлся остров, в 1950 году он приступил к созданию легких, интересных нарядов, которые можно было комбинировать многими способами и объединять в самые разные ансамбли, он делал причудливые соломенные шляпы и сандалии на ремешках, такое ощущение, придуманные только лишь для того, чтобы в них ходить во время отпуска под слепящим солнцем. И вскоре его красочную одежду «для отдыха», отражающую своими яркими оттенками окружающие пейзажи и синее море, можно было уже увидеть на большинстве пляжей Средиземноморья.
Мона Бисмарк, Консуэло Креспи и Глория Гиннес находятся в списке тех людей, чей изысканный, утонченный вкус был известен во всем мире, и которые заходили в магазин к Эмилио. Пуччи, называвший сам себя аристократом, имевший родословную, восходящую к временам флорентийского Ренессанса, поначалу подписывал изделия исключительно своим именем, не упоминая фамилию — из уважения к своей семье. «Я — первый член семьи за 1000 лет, решивший начать работать», — сказал он в интервью журналу Life в 1964 году. Спрятанная среди шикарных узоров и принтов сдержанная подпись «Эмилио» подтверждала подлинность изделий Пуччи, отделяя их от нарастающего числа дешевых копий. Но еще больше принты Пуччи выделялись среди всех этих подделок с Седьмой авеню благодаря источнику вдохновения, который так отчетливо проявил себя в дизайнах — векам итальянского искусства и истории.
Работая в своем семейном палаццо 14 века, скрывающимся от палящего солнца в тени кафедрального собора — и находясь под пристальным взором передаваемых из поколения в поколение картин Боттичелли и Леонардо да Винчи — Пуччи, «принц принтов» (как его назвала американская пресса) придумывал дизайны, как, например, в коллекции Palio 1957 года, заимствуя мотивы с геральдических знамен, развевавшихся на традиционных скачках в Сиене. Используя стиль рисования и закрашивания по номерам, Пуччи тщательно закодировал свои линейные рисунки цветами — неаполитанский желтый, веронский зеленый, тирианский розовый — иногда с шестнадцатью оттенками в одном узоре, выбранными из палитры в 80 цветов, ярко и отчетливо танцующих в его воображении.
К началу шестидесятых уже не было ни одного уважающего себя модника, постоянно появлявшегося на людях, но еще не имевшего гардероба, доверху заполненного вещами от Пуччи. Удачливый флорентийский маркиз предлагал практически все — от мужских футболок до мягко ниспадающих вечерних платьев, и был особенно популярен у леди, едущих в отпуск. Его виденье было «сутью современности», как заявили об этом на страницах Vogue в 1964 году. Те, кому не нравилась сама идея принтов, могли выбрать себе аксессуары по вкусу и запросам: надетый вместе с привлекающим внимание коктейльным кольцом — как видно на обложке июльского номера Vogue того года — шелковый платок от Pucci был именно тем способом, чтобы мгновенно показать, что вы разбираетесь в моде. В том номере журнала Vogue было показано новейшие сумочки, буйство узоров и цветов и деликатную, утонченную силу приковывать к себе взгляды, которую источала молодая модель Мариса Беренсон (Marisa Berenson).
Но из всех его вещей, которые заправляли трендами и двигали мир моды вперед, платья из легкого как пушинка шелка-джерси были теми первыми творениями, принесшими его многовековому имени всемирную славу. В то время женская одежда превратилась в что-то, идеально подходящее для «громыхающей эпохи», как назовет ее Time — платья из легкого джерси, прямые, без каких-либо складок, которые стали стандартной униформой богатых путешественников, летающих на фешенебельные курорты на реактивных самолетах (их даже называли «jet set» — от «jet», который переводится как «реактивный двигатель»). И в этих условиях «одежда от Пуччи ценилась на вес золота», — как написал один их обозревателей The New York Times в 1967 году, — «и, как и золота, ее никогда не будет достаточно». Члены «культа Пуччи» пытались как-то объяснить свою одержимость. «Это как болезнь», — сказала одна из зависимых, имевшая более ста платьев, аккуратно сложенных в шкафу. «Я неизлечима», — заявила другая. (Мэрилин Монро так сильно любила его обтягивающие платья, что была похоронена в одном из них.)
Когда шестидесятые плавно подошли к своему завершению, Пуччи изящно выбросил на головы своих преданных поклонников еще больше ярких принтов, используя калейдоскоп в качестве ориентира и руководства, показывающего, как можно раскрасить арабески, украшения и мозаические мотивы, стилизованные под ар-нуво и геометрические узоры. «Настоящая элегантность скрывается в свободе самовыражения», — когда-то сказал Пуччи. При создании этих новых дизайнов, Эмилио — вместе со своей изысканной женой Кристиной — нашел источник вдохновения в путешествиях по Южной Америке, Азии, Ближнем Востоке, Бали и Австралии. В 1965 году в будущем известная супермодель Верушка (Veruschka), величественная, с прекрасной, загоревшей, бронзовой кожей, показалась на обложке Vogue в развевающемся шелковом плаще от Пуччи, волнистые принты на котором были отображением ожесточенных, яростных течений на огромном озере Танганьика в Африке.
Психоделическое изобилие, определившее эпоху, потеряет вскоре свою популярность и своих приверженцев, и будет подвинуто в сторону диско-стилем семидесятых и мужскими костюмами восьмидесятых. Безошибочно узнаваемые принты Пуччи, со всеми их завитками и изгибами, на некоторое время вернутся в начале девяностых, когда ретро-импульсы ночных клубов столкнулись со страстью к всему яркому и красочному — и когда Линда Евангелиста (Linda Evangelista), с волосами, окрашенными в шокирующие цвета, создаст и проработает во всех деталях образ, который появится на обложке майского номера Vogue — но, все же, дом моды был не у дел практически три десятилетия.
В 2000 году конгломерат LVMH приобрел контрольный пакет акций бренда. Под общим контролем со стороны Лаудомии Пуччи (Laudomia Pucci), дочери Эмилио, ряд известных дизайнеров — Хулио Эспада, Кристиан Лакруа и Мэтью Уильямсон — сумели добавить свежие краски в привычную палитру дома моды. С блестящим Питером Дундасом (Peter Dundas), занимающим руководящий пост начиная с 2008 года, наряды Пуччи сегодня ярки как никогда. Благодаря сочетающимся в нем высокой богемности и рок-дебоширству, Дундас сохраняет и поддерживает старый дух шикарности, которым так славился Эмилио Пуччи. «Мне нравится думать об «идеальной девушке Пуччи» как о бунтующей аристократке», — сказал он. Слова, достойные настоящего маркиза.
Если вам понравилась статья, читайте похожие материалы из рубрики: МОДА И СТИЛЬ
РАЗГОВОРНЫЙ КЛУБ ИТАЛЬЯНСКОГО ЯЗЫКА ОНЛАЙН
Комментарии:
комментариев нет!